Вышла в свет книга нашего выпускника Игоря Меликова "Ополченье! Где тебя искать...?":
Ссылка в ОЗОН:
| Цитата |
|---|
«…И ШЛО В СРАЖЕНЬЕ ОПОЛЧЕНЬЕ…» В такие же летние дни 1941 года в Москве создавалось народное ополчение. За три дня, 5, 6, 7 июля было сформировано 12 (из сначала намечавшихся 25) дивизий по районному принципу. В московское ополчение входили и батальоны жителей из многих малых городов Подмосковья. Анализу событий начала Великой Отечественной войны и роли народного ополчения в отражении угрозы, нависшей над столицей страны, посвящено много исследований не только профессиональных историков, но и людей, связанных родственными узами с ополченцами того военного времени. До сих пор в судьбе народного ополчения остаётся много белых пятен, и такой интерес населения к истории не только страны, но и к судьбе своей собственной семьи вполне понятен. Тем более, что до нашего времени не дошли многие документы той поры. Например, не известны даже официальные списки личного состава ополченских дивизий, и внукам/внучкам ополченцев приходится в инициативном порядке по архивным крохам восстанавливать потерянное. Судьба ополчения непосредственно коснулась и нашей семьи, и я не мог не попытаться узнать и проанализировать некоторые подробности ополченского житья-бытья тем более, что в семье сохранилось два десятка писем отца, написанных в предбоевой период. Одна из моих статей, опубликованная в трудах конференции «На последнем рубеже» в 2017 году и затем повторенная в ряде других публикаций, среди прочего, касалась обстоятельств, условий и событий, связанных с формированием летних дивизий народного ополчения. Отдельными моментами этой статьи, с которыми я согласен и сегодня и о которых не увидел никаких критических или уточняющих откликов в работах историков, хочу поделиться в эти памятные июльские дни. (Я не буду здесь приводить ссылки на использованные документы – они есть в опубликованной статье). Итак, в каких условиях создавалось московское ополчение? Как нам теперь известно, в основном, из воспоминаний, а не из первичных документов, одним из важных моментов на пути к созданию народного ополчения стало совещание у И.В. Сталина, состоявшееся 26 июня 1941 г., то есть на ПЯТЫЙ день войны. На этом совещании военные руководители, по словам Г.К. Жукова, прилетевшего с Юго-Западного фронта, предложили срочно сформировать 2-3 армии за счёт дивизий Московского ополчения. «Все эти предложения И.В. Сталиным были УТВЕРЖДЕНЫ и тотчас же ОФОРМЛЕНЫ соответствующими РАСПОРЯЖЕНИЯМИ» (Выделено мной - И.М.). В директиве ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 29 июня 1941 года, определившей задачи партийных и советских организаций прифронтовых областей в условиях военного времени, не было упомянуто о необходимости создания добровольческих формирований. Однако через два дня вошло в действие решение о создании московских дивизий народного ополчения. В ночь на 2 июля секретарей всех районных и городских партийных комитетов Москвы вызвали в Кремль. Совещание проходило на рассвете, длилось недолго – всего полчаса. Руководители партии и правительства рассказали о всей глубине опасности для страны, поставили задачу поднять народ, срочно создать в столице народное ополчение. 2 июля Военный Совет Московского военного округа принял «Постановление о добровольной мобилизации жителей Москвы и области в народное ополчение». 3 июля в речи И.В. Сталина по радио было сказано, что опасность угрожает нашей национальной государственности. Партия призвала к формированию широкого народного ополчения. «…В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину в нашей Отечественной войне с германским фашизмом». Переводя мобилизацию на общегосударственный уровень, 4 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны (ГКО) принял Постановление «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения». Почему же так внезапно, спустя всего полторы недели после начала войны, встал вопрос о привлечении именно массового гражданского ополчения в Действующую армию, в частности, для защиты Москвы? Ведь в это время бои, хотя и не удачные для Красной Армии, шли далеко на западе страны, и Совинформбюро весьма сдержанно информировало население о действиях наших войск на фронтах. Да просто потому, что народное ополчение — это последний, самый последний резерв. Резерв, который можно использовать в бою. Как подразделения нестроевых солдат, как штабных, как "ходячих" раненых. За спиной ополчения нет никого! Умрут ополченцы, и дорога врагу свободна на многие километры. Жители Москвы и Подмосковья откликнулись на призыв создания ополченских дивизий повсеместной и массовой записью в ополчение. Скорее всего, это был патриотический порыв наиболее активной и эмоционально настроенной части, элиты московского общества, примеров которому не счесть: это и писательская рота, и музыкальный батальон, и научные работники, и студенты МГУ, работники Наркомата иностранных дел, служащие различных организаций и, конечно, рабочие столичных предприятий. Эмоции захватили всех, независимо от возраста, состояния здоровья и семейного положения. И именно на таком патриотизме масс делается акцент во множестве публикаций и парадных выступлений: «…жертвенная смерть..., грудью встанем на защиту Москвы…, умрём, но не пропустим врага…». Да, народ проявил понимание надвигающейся опасности и был готов к защите своего дома, своих детей в меру своих сил и возможностей. Хотя, будучи гражданскими людьми и в основной массе не обученными военным премудростям, ополченцы не представляли действительной жертвенности своего поступка. Естественный энтузиазм масс был использован властями, и скоропалительно созданные дивизии народного ополчения были направлены на пополнение войск Действующей армии. Но остались вопросы: в каких же условиях проходило формирование этих дивизий? Ведь это, в конечном счёте, определило и судьбу Московского ополчения. Не обладая достоверной информацией из закрытых до сих пор архивных фондов, исходя только из опубликованных сведений о состоянии войск на 22 июня 1941 года, можно увидеть, что регулярных войск в Московском военном округе (МВО), мягко говоря, было недостаточно. Данные Боевого состава Советской Армии на 22 июня 1941 г. свидетельствуют, что в составе Московского военного округа (МВО) на эту дату из регулярных войск числился только ОДИН стрелковый корпус (41 ск), состоявший из ДВУХ стрелковых дивизий (118 сд и 235 сд). Насколько это было достаточно для защиты территории округа в случае приближения линии фронта? На 1 декабря 1941 года (по-видимому, и летом 1941 года тоже) МВО включал в себя 13 территориальных образований: Московскую, Ярославскую, Ивановскую, Горьковскую, Тульскую, Кировскую, Рязанскую области, восточные районы Калининской области, Удмуртскую, Татарскую, Марийскую, Чувашскую и Мордовскую АССР. Можно себе представить эту огромную территорию, но как защитить её двумя дивизиями, понять сложно. В каком месте округа дислоцировались эти ДВЕ дивизии, тоже неизвестно. Согласно решению Политбюро ВКП(б) от 21 июня 1941 года о создании Южного Фронта (Ю.Ф.), всё Управление МВО, включая командующего генерала армии И.В. Тюленева и его штаб, было преобразовано в управление Ю.Ф. и убыло из Москвы в Винницу 22 июня 1941 года, где располагалось Полевое управление Ю.Ф. Решение об этом и о подготовительных мероприятиях для перебазирования были приняты, конечно, заблаговременно. Фронт имел 15 стрелковых, 3 кавалерийских, 6 танковых, 3 моторизованных дивизий. Из МВО в резерв Ставки также были выделены 3 стрелковых корпуса, 2 механизированных корпуса и 2 артиллерийских полка. Таким образом, 22 июня МВО практически перестал существовать, как крупное межрегиональное объединение войск. Округ был обезоружен, Москва была лишена «охраны». Командующим МВО 26 июня(!) был назначен генерал-лейтенант П.А.Артемьев, служивший в органах НКВД и не имевший опыта командования частями регулярной Красной Армии, так же, как и созданное им Управление МВО нового состава. Вот в таких критических для страны и Москвы условиях, при отсутствии достаточного количества регулярных войск в окрестности Москвы, вся надежда связывалась, видимо, с иррегулярными формированиями, одним из видов которых, наряду с истребительными батальонами, являются дивизии народного ополчения. Нужно было выиграть время для переброски части кадровых дивизий с Дальнего Востока, входящих в состав Дальневосточного фронта, а также для формирования новых дивизий из запасников, привлекаемых по мобилизации. Но одно дело издать постановление, а другое – создать боеспособное соединение из необученного, разношёрстного гражданского населения, обеспечив его различным вооружением, связью, хозяйственным инвентарём, походными кухнями, тыловыми и прочими подразделениями (не говоря уж о его обучении военному делу) за нереальный для формирования 12 полноценных стрелковых дивизий отрезок времени - в ТРИ дня, с 4 по 7 июля. Тем более, что ни в каком армейском планировании не был предусмотрен расход такого объёма требующегося военного имущества. Как это ни прискорбно, при наборе ополченцев не обошлось без повсеместных перегибов со стороны организаторов записи, не учитывавших конкретные судьбы людей в погоне за скорейшим выполнением разнарядки по призыву. В журнале «Военно-исторический архив» № 2(26) за 2002 год было опубликовано письмо И.В. Сталину, которое написал 7 июля 1941 года не кто-нибудь, а член партии с 1908 года П.И. Сидоров, непосредственно участвовавший в организации ополчения на одном из призывных пунктов Москвы. «Дорогой Иосиф Виссарионович! …всё это очковтирательство и что ужаснее всего – втирают очки вам… Неужели полу-калеки, с болезнями, по существу, старости – с истрепанным сердцем, геморроями и тысячами других болезней – будут противопоставлены гитлеровским техническим войскам?..». Много острых, эмоциональных, кричащих подробностей приведено в письме. Всё достоверно, всё так и было, но, видно, таково было состояние общества в тот критический, не предсказуемый момент… И это не клевета на советский народ, не преувеличение трудностей – это сами трудности того военного времени. Оставим эту, часто показушную, активность и отсутствие реальных дел по формированию боеспособных дивизий народного ополчения на совести (если так можно выразиться в данном случае) партийных и военных руководителей разного ранга того времени. Что касается самого Московского народного ополчения, то судьба его, действительно, трагична и жертвенна. Оно в полной мере выполнило своё предназначение по сдерживанию наступления немецких войск, приковав их к себе на несколько дней, на время, необходимое или для уничтожения, или для пленения воинов, практически лишённых боеприпасов и какой-либо помощи извне, ополченских и других воевавших рядом с ними кадровых дивизий. Лишь единицам ополченцев удалось в одиночку или небольшими группами выйти к своим. Один из немногих случаев прорыва окружения под Вязьмой относится к действиям 2-й СД (2-й ДНО), командир которой генерал В.Р. Вашкевич вывел в прорыв около двух тысяч бойцов. К сожалению, это не спасло дивизию от расформирования. Трагична и послевоенная судьба ополченцев. Вышедшие из окружения проверялись органами НКВД, вернувшиеся из плена – тем более и пристальнее. История ополчения замалчивалась долгие годы. В своё время в военкоматах уничтожили призывные карточки, на московских предприятиях архивы отдела кадров были сожжены ещё в октябре 1941 года. Документы соединений, попавших в окружение, в основном, тоже были уничтожены. Добраться до объяснительных документов вышедших окруженцев и сейчас невозможно: на страже стоит Закон о персональных данных и ведомственные инструкции. Все архивные и полевые поиски ведутся немногочисленными энтузиастами, часто потомками павших без вести ополченцев, в инициативном порядке и за свой счёт. Ничего, к сожалению, более оптимистичного не приходит в голову в эти памятные дни 84-й годовщины со дня создания Московского ополчения. Хотелось бы ошибиться… (Полный текст статьи опубликован также в только что вышедшей из печати моей книге «Ополченье, где тебя искать?..».) |
Изменено: - 21.07.2025 22:59:50