Выпускники
Курского Дальневосточного
Уссурийского СВУ

Родился 21 декабря 1950 года ( по документам - 1.01.51 г.) в селе Ольхов - Лог, Евдаковского района, Воронежской области.

С 1962 по 1969 год - учеба в Дальневосточном ( Уссурийском ) СВУ. 

С 1969 по 1974 год - учеба в Ростовском высшем командно - инженерном училище РВСН им . Маршала артиллерии М . И . Неделина.

С 1974 по 1983 год - служба в 19 РД ( г, Хмельницкий, Украина ) на различных должностях в ракетном полку и в управлении дивизии. 

С 1983 по 1988 год - служба в управлении 43 РА ( г. Винница, Украина ). 

С 1988 по 1995 год - Оперативное управление Главного штаба РВСН. 

С 1995 по 1997 год - заместитель командующего 53 РА ( г. Чита, ЗабВО ) по боевой подготовке, 6 мая 1996 года присвоено звание генерал - майор.

С 1997 года заместитель, а с 2001 года по настоящее время - начальник Управления боевой подготовки РВСН.

Председатель региональной общественной организации «Выпускники Курского, Дальневосточного, Уссурийского СВУ «Честь имею».

Суворовское училище

"Всем, что достиг мой сын в жизни, я обязана Вашему суворовскому училищу". Эти слова написала мама начальнику Уссурийского СВУ в 1996 году, когда мне было присвоено звание генерал - майор. И это действительно так. Кем бы я стал, если бы не мое суворовское? Ведь в пос. Ягодное, откуда я поступал в училище, не было даже десятилетки.

Прибыли мы в Уссурийск в сопровождении майора из военкомата, который нас сопровождал из Барнаула. Правда, ехал он в купе, вагона через три от нас, а мы, четверо одиннадцатилетних пацанов, - в общем вагоне.

Все четверо кандидатов в суворовцы из Барнаула успешно сдали экзамены, прошли медицинскую комиссию. Но в последний момент Олег что - то закапризничал и написал рапорт на отчисление. Остальные трое поступили в училище и закончили его.

Самый трудный год был, конечно, первый. Мало того, что мы не могли поехать домой на осенние или зимние каникулы (и по времени, и по средствам), я был почти самый маленький в роте, к тому же "мальчик - паинька", отличник, доходяга . И, естественно, в первые годы мне частенько доставалось от более сильных и наглых кадетов. Ноя рос, регулярное питание и спорт делали свое дело, и к восьмому классу я уже научился давать сдачи и утвердился прочно одним из лидеров в коллективе.

Тамара Михайловна Крамаренко. Это преподаватель от Бога, ведь она начала свою преподавательскую деятельность в войну, четырнадцатилетней девочкой, преподавая в младших классах после своих уроков. По этому "сухому" предмету она умудрялась увлечь нас стихами на математические темы, загадками, интересными математическими "фокусами", правилами устного счета. Я и сейчас, через сорок лет, поражаю многих своей способностью считать в уме. А ее стихотворение про число Пи? "Кто и шутя, и скоро пожелаеть пи узнать число, ужъ знаетъ". Написанное с "ять", это стихотворение позволяет, посчитав буквы в каждом слове, написать число Пи с точностью до десятого знака: 3,1415926536! Вот у кого хватит ума запомнить этот бред, да еще и на всю жизнь ? А с этим простеньким стихотворением - элементарно!

Супруги Шапоренко Юрий Яковлевич и Фаина Петровна

Влюбленный в Ландау, Юрий Яковлевич засыпал нас его цитатами, увлеченно рассказывал о новых открытиях физики, заражал любовью к этой науке. Наверное, не случайно сборная Уссурийского СВУ занимала первые места не только на олимпиадах в Уссурийске (здесь нам просто равных не было), но и на краевой олимпиаде, опережая сборные городов Владивосток и Уссурийск.

А преподаватель русского и литературы? Ведь она ставила пять только за то, что ученик написал сочинение в стихах, даже если эти стихи были и не очень правильные. Наверное, не случайно я начал писать стихи уже в восьмом классе. Правда, признаться честно, это было примитивное подражание моему любимому поэту, Сергею Есенину. Ну, например, этот отрывок из стихотворения про "несчастную любовь":

Да, мне было шестнадцать лет,
Я стоял и никак не верил,
Что ты сможешь ответить: "Нет!"
И закрыть за собою двери!

И это - в восьмом классе! Конечно, по качеству - далеко не Есенин, но по смыслу? Помните поэму " Анна Онегина "?

Когда - то у той калитки Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке Сказала мне ласково: " Нет!"

Говорить о наших замечательных преподавателях можно бесконечно. Но рамки жанра этого сделать не позволяют.

Офицеры - воспитатели. Это особая категория людей. Не каждому, даже хорошему офицеру, дано быть офицером - воспитателем в суворовском училище. Теперь то я это понимаю. Как же они мучились с нами! И сколько же нужно было иметь терпения и такта, чтобы суметь и уставной порядок поддерживать, и научиться нас, мальчишек переходного возраста, понимать и прощать? В моем взводе офицером - воспитателем был майор Назаров Анатолий Иванович Прекрасный спортсмен, имеющий звание мастера спорта по пяти (!) видам, член юношеской сборной страны по баскетболу, последний чемпион Москвы по фехтованию на карабинах со штыком и т. д. Он так заразил всех баскетболом, что даже я, с ростом в то время. 173 см, стал играть в баскетбол, да еще и центровым! Он сам вел секцию баскетбола, преподавал нам уроки этой красивой и динамичной игры.

Если говорить о спорте, то в суворовском училище ему уделяли очень большое внимание. Достаточно сказать, что, пожалуй, в каждое воскресение проходили соревнования по одному из видов спорта. Причем, по неигровым видам команды в старших ротах выставлялись не от роты, а от взвода. Поэтому приходилось участвовать почти во всех соревнованиях. И к концу училища практически все выходили на уровень взрослых разрядов по нескольким видам спорта. Уже трудно вспомнить, по какому виду спорта какие разряды я имел, но играл за сборную училища по волейболу и баскетболу (а мы были чемпионами Приморского края среди школьников по всем игровым видам спорта) и был чемпионом училища по прыжкам в высоту и метанию гранаты.

А наш старшина, Серафим Николаевич Горбунов? Ведь это легенда УСВУ! Уволился прапорщиком в 69 лет! И то при условии, что останется в училище заведовать спортивной базой. Тридцать два года старшиной в суворовском училище! Сколько же кадетов прошли через его заботливые руки? Надо отдать должное, Серафим Николаевич умел разряжаться доступным только ему способом. Дело в том, что он - заслуженный чекист СССР в войну прослушивал эфир и ловил переговоры фашистских лидеров. Естественно, в совершенстве знал азбуку Морзе. В кладовой у старшины стоял ключ радиста, и когда к нему заходил кто - то из проштрафившихся кадетов, Серафим Николаевич вначале что - то стучал на своем ключе, а затем, уже успокоившись, начинал общаться с этим разгильдяем. Один из нас поставил себе цель: освоить азбуку Морзе, дабы узнать, что же он там стучит? Отборный мат! А ведь мы от него никогда ничего подобного не слышали! Он щадил наши уши от ненормативной лексики.

Переходный возраст... Это сейчас понимаешь, куда бы он мог завести, не будь рядом таких воспитателей. Ведь мы "Пить, курить, говорить начали одновременно", - как говорил неподражаемый Аркадий Райкин. Сначала сигареты, потом - вино, а дальше - девочки, самовольные отлучки, драки, порой и с серьезными последствиями. И нас терпели, воспитывали, а если и выгоняли, то самых отъявленных и в самых крайних случаях.

Однажды и я оказался на грани отчисления. Было это ранней зимой в одиннадцатом классе. Я к тому времени стал уже достаточно хулиганистым и задиристым кадетом, за что и был разжалован из вицесержанта обратно в суворовцы. Как это нередко бывает в юном возрасте, от этого мой авторитет только вырос и я стал неформальным лидером роты, В воскресение мы возвращались . с лыжного кросса. Что - то не в духе был наш офицер - воспитатель Назаров А. И.. Заставил нас долго и упорно равнять кровати, строил раз десять, в результате чего мы безнадежно опоздали на обед. В отвратительном настроении мы пошли в столовую. Навстречу шел дневальный по роте, Толя Тамочкин. Пройдя офицера - воспитателя, он нам говорит: "Что вы идете в столовую? Я тарелку перевернул, а каша оттуда уже не выпадает".

Это было последней каплей. Я вышел из строя, повернулся и побрел в казарму. "Суворовец Щербович, вернитесь!", - кричал майор Назаров, но я не останавливался. И тут, повернув голову я с ужасом увидел, что вся рота идет за мной. Это же бунт, ЧП! Что мне делать? Конечно, я мог повернуться, остановить роту и прекратить это безобразие. Но это с моим сегодняшним умом. А тогда? Разве я мог отступить, показать свою "слабость"? И я обреченно побрел в казарму, уже понимая, что последствия будут ужасными. Так и произошло. За подстрекательство к неповиновению командиру суворовца Щербовича исключить из комсомола и из училища.

И вот здесь Назаров пошел к начальнику училища, взял на себя вину за происшедшее, заявив, что сам спровоцировал конфликт. А когда это не помогло, мобилизовал на мою защиту всех преподавателей: ведь я был отличником, победителем олимпиад. И преподаватели привели начальнику училища веский аргумент: "Когда суворовца Щербовича дважды приглашали в Новосибирск, в физико - математическую школу, Вы его не отпустили. А когда этот неокрепший мальчишка совершил глупый поступок, Вы его отчисляете?". И начальник училища сдался. Ограничились двойкой по поведению. А это означало, что, независимо от результатов учебы, я становился "не выездным" и был ограничен в выборе училища в пределах Дальневосточного военного округа.

Но мне повезло, дело в том, что к нам в училище, перед десятым классом, пришел новый начальник политотдела, полковник Песоцкий. И он устроил в нашу роту своего сына, Гришу. Это был худенький, бледный мальчик, окончивший музыкальную школу по классу баяна, отличавшийся от нас, прожженных кадетов - семилеток, скромностью и интеллигентностью.

Как - то я дежурил по роте, а Гриша за какую - то провинность получил наряд и мыл лестницу. Это была его первая трудовая повинность, и, естественно, не очень удачная. Проверяя его работу, я обозлился: "Что это за работа? Наберут хлюпиков и неумех в училище, и мучайся с ними! Что ты вообще можешь?". Гриша скромно ответил: " На баяне играть". "Ну, баян! А на гитаре можешь?". "Могу ".

Когда я услышал, как он играет на гитаре, я ему все простил. Более того, я его освободил от всех работ, лишь бы он научил меня так играть. К слову сказать, я к тому времени что-то бренчал на гитаре тремя аккордами, и, кстати, мог этими аккордами сыграть любую песню. (Сейчас-то я представляю, что это был за аккомпанемент!) Ученик из меня получился неплохой, и уже через несколько месяцев я играл на бас - гитаре в созданном Гришей инструментальном ансамбле.

Дружба с Гришей меня и спасла. Окончив училище с золотой медалью (правда, медаль все-таки не дали, но не по вине училища), я попробовал подать документы в академию, но старые грехи не пустили. Тогда Гриша попросил своего отца, чтобы мне разрешили поступать с ним вместе. Так я стал ракетчиком.

Ростов - папа

Почему именно Ростов? Ну, мне то выбирать не приходилось. А вот почему Гриша его выбрал - не знаю. Ведь мы тогда представления не имели, что это училище готовит кадры для РВСН.

Поступало нас в Ростовское ВВКИУ шесть человек с нашего училища: я, Гриша Песоцкий, Витя Иванов, Боря Каменский, Саша Леонов и Олег Сазонов (с параллельной роты). Всего же кадетов разных училищ поступало на наш факультет шестнадцать. Мы, в отличие от других абитуриентов, практически не готовились. Располагалась "абитура" в лагере под Новочеркасском. Пока все готовились к экзаменам, мы уходили на Дон, с гитарой, пели песни, нередко и спиртное употребляли (у бабы Ули был прекрасный самогон на табаке, с ног валил!). Ведь нам достаточно было просто получить положительные оценки, мы шли вне конкурса.

Это для нас без потерь не обошлось. На письменном экзамене по математике нас рассадили по разным вариантам, и я должен был решить их все и передать шпаргалки Грише и Вите Иванову. Сделав первый вариант и передав его Грише, я решил свой второй вариант сразу в тетрадь. Только приступил к решению третьего, для Вити, ко мне подошла преподаватель, посмотрела на выполненную работу, забрала ее и выгнала меня с экзамена. В результате Витя оказался без шпаргалки, а так как сам даже не пытался до этого времени что - то решать, естественно, не успел и получил "неуд". Это была наша первая потеря. Что же, возвращаться на Дальний Восток, в ДВОКУ? "Ни за что!", - решил Виктор, и переложил документы на политфак. Так в наших инженерных рядах появился первый политработник.

С базой суворовского училища учиться было легко. Никто из кадетов не перенапрягался. Не все были отличниками, но успевали все как минимум на "хорошо". Я на первом курсе сдавал все сессии досрочно, гулял в отпуске по полтора - два месяца. Но не только учебой мы занимались. Нам ведь было намного проще, чем ребятам с гражданки. Мы не тратили время на общевойсковую подготовку, да и по английскому языку были подготовлены лучше наших учителей, поэтому на эти занятия мы не ходили. Спорт, театр, поэзия, гитара, научные кружки - на все хватало времени, и на девочек оставалось. Гриша, как и мечтал, создал ансамбль "Золотые эполеты". В отличие от ансамбля в суворовском училище, мы не просто копировали известных исполнителей, но и стали сами сочинять песни: Гриша - музыку, я - слова. Правда, название ансамбля пришлось вскоре сменить: в политотделе факультета нам сказали, что мы не правы. Пришлось стать "Наследниками", хотя в нашей "выходной" песне слова: "Золотые эполеты вас приветствую , друзья !", - остались.

Там, в Ростове, я познакомился со своей будущей супругой. Через год мы поженились, свидетелем на свадьбе был, конечно, Гриша. Еще через год у нас родился сын, и Гриша стал его крестным отцом, но не по церковным, а по мирским обычаям. Когда он спросил, а какие у крестного отца обязанности, я ему ответил: "Вот если я умру, ты должен о моем сыне заботиться до его совершеннолетия!". Разве мог тогда я знать, что Гриша уйдет из жизни в первый же год своей лейтенантской жизни? Эта трагедия так потрясла меня, что я более восемнадцати лет не мог писать ни стихов, ни песен.

Становление офицера

В 1974 году, окончив училище с золотой медалью, я был направлен служить в г. Хмельницкий.

1986 год, перестройка. Как мы поверили в нее! Наконец - то можно не бояться сказать что - то не то, высказать свое мнение по любому вопросу и тебя обязаны были выслушать. Как интересно стали проходить партийные собрания! Ну, естественно, и я не отставал от своих товарищей. Только они критиковали различных начальников управлений и служб, а я, наивный, Члена Военного совета армии. Закончилось тем, что меня спровоцировали на невыполнение партийного поручения и завели партийное дело. А в это время на меня уже готовились документы для перевода в Главный штаб. Перестройка перестройкой, а без партийной характеристики - никуда! Спасибо, защитили меня мои товарищи на партийном собрании, и. несмотря на указание ЧВС, утвердили положительную характеристику, Но ЧВС не смирился. Он отказался ее утверждать - Все снова повисло в воздухе. И только благодаря исключительно порядочному политработнику, полковнику Некрашевичу Николаю Николаевичу, ЧВС утвердил мою характеристику, при этом в течение двух часов объясняя мне, какой я негодяй. Ну и, конечно, не забыл проинформировать моих будущих начальников в Главном штабе. Так что гласность гласностью, а ЧВС - "священная корова"!

Как убрать строптивого полковника, да еще на такой серьезной должности, из Центрального аппарата? Совершенно неожиданно мне была предложена должность заместителя командующего РА по боевой подготовке. Причем, моего согласия никто не спрашивал, мою кандидатуру даже не рассматривали на аттестационной комиссии. В четверг начальник Управления кадров предложил мне эту должность, я даже всерьез не воспринял это предложение, а в пятницу он зашел в мой кабинет и сказал, что Главнокомандующий РВСН утвердил меня.

Что делать в таких случаях? Ведь от генеральских должностей не отказываются. Один из моих друзей - операторов сказал: "У тебя есть три выхода: уволиться, застрелиться или согласиться. Так как ты кадет - увольняться не будешь, стреляться - тем более. Остается одно: соглашаться".

И я согласился, А уже в понедельник мое представление было нарочным доставлено в Главное Управление кадров.

Служба в этом суровом, но по-своему красивом краю, оставила неизгладимый след. Там, в Забайкалье, особенный, очень дружный коллектив. Ведь недаром придумали анекдот: "В Забайкалье служат веселые, а в Москве - находчивые".

Наверное, это единственное место службы, где не было подлости и лести, излишнего чинопочитания. Ведь все, кто служил в Забайкалье, знали, что дальше уже не пошлют, а если и выдвинут куда-то, то только на Запад. Да и разница во времени в шесть часов значительно облегчала нашу службу. Почему? Дело в том, что в это сложное время пытались провести какие - то "реформы" Вооруженных Сил. И поэтому постоянно, как правило, после обеда, возникали "внезапные задачи", которые надо было срочно, к утру, сделать. Но вечер в Москве - это ночь в Чите.

Шестого мая 1996 года мне было присвоено звание генерал - майор. Разница во времени здесь, конечно, подвела. В 20 часов 30 минут по Московскому времени (2.30 ночи в Чите ) раздается звонок телефона ЗАС и начальник Главного штаба поздравляет меня с присвоением звания. Жена, проснувшись, спрашивает: "Что случилось?". Я сказал, что мне присвоено звание." Так на стол накрывать?". "Ты что, три часа ночи!". Кстати, меня за это мои друзья осудили. Оказывается, надо было рюмку поднять, даже в три часа ночи!

В Забайкалье мне довелось познакомиться со многими интересными людьми. Первым заместителем губернатора был Ломака Валерий Евстафьевич, кадет третьего выпуска (1950 года!) Ленинградского СВУ НКВД. Он закончил службу в Забайкалье под полковником и был почетным председателем клуба суворовцев ЗабВО. А председателем - начальник штаба ЗабВО генерал - лейтенант Казанцев Виктор Германович (Свердловское СВУ 1963 г.), ныне - Полномочный Представитель Президента в Южном Федеральном округе. Мы ежегодно, в декабре, собирали всех кадетов и организовывали встречи. Мы с Виктором Германовичем оказались коллеги по увлечению: он тоже пишет стихи и песни, только играет на семиструнной гитаре. Так что прапорщик с ансамбля не успевал гитару перестраивать.

Следующей остановкой был Белогорск Амурской области. Там меня встретил человек - гора, Витя Пьянзин. Это он сам себя так называл. Витя первым из нас стал на генеральскую должность еще в начале августа 1991 года, Членом Военного совета армии. Но вскоре случился ГКЧП, и Витя почти семь лет, не меняя кабинет, сменил пять должностей и остался полковником. Кстати, генерала Витя все же получил, но уже в Хабаровске.

Какой круиз он мне устроил! Мы побывали в Благовещенске, в Свободном. И везде - встречи с кадетами и не только. В Благовещенске я побывал в гостях у Розы Ивановны Назаровой (Анатолий Иванович к тому времени уже умер), это тоже была незабываемая встреча. Приехали ее дети, с которыми я был знаком в детстве. Конечно, друг друга не узнали. Но все равно было очень интересно.

Меня иногда спрашивают: "А не жалеешь ли ты о потерянном детстве?". Нет, не жалею. Более того, я не считаю мое детство потерянным. Наоборот, в суворовском училище я только приобрел, и знания, и здоровье, и любовь к спорту, и настоящих друзей, и честь.

Да, за свою жизнь я совершил много ошибок. Но если бы меня спросили, хотел бы я прожить свою жизнь иначе, я бы ответил: "Нет!". И пусть мне за мою жизнь не удалось ни дом построить, ни даже дачу или гараж, я не переживаю. Ведь главное - это сохранить офицерскую честь, преданность моей Родине, которой я служу уже больше тридцати лет.

В одном из моих любимых стихотворений о войне татарского поэта Мусы Джалиля есть такие строки:

Вернулся я, встречай, любовь моя!
Не огорчайся: пусть безногий я,
Зато чисты душа моя и честь.
А человек - ни в этом ли он весь?