Выпускники
Курского Дальневосточного
Уссурийского СВУ

14 вып. (1961)

СУВОРОВСКОЕ ДЕТСТВО

Ах эти перестуки, перезвоны
Дорог и лет, мечтаний и тревог.
Я снова вспомнил алые погоны 
 Ребят с кем вместе объявлял авралы,
Когда «большой» начальник приходил…
 Нас с детства люди звали «генералы»

Я в «генералах» восемь лет ходил
Лампасы словно спиченки ломались
И становились снова, как струна…
Мы с детства по тревоге поднимались
И то, что нужно это – понимали:
…не так давно закончилась война

И дорога нам жизнь не понаслышке.
От жестких полок не свои бока.
Я слышу шум сквозь сон: «Подъем, мальчишки!
Глядите за окном-то что? – Байкал!»

Пел репродуктор явно бесталанно,
В купе соседнем поднимали тост
За то, что он «всященный»… Только странно:
Я видел сам, как он велик и прост…

Ах эти перестуки, перезвоны
Дорог и лет, мечтаний и тревог.
Я снова вспомнил алые погоны
И вещмешок щенком у детских ног.

ОТЦУ

Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ БЕЗВЕСТИ ПРОПАЛ….
МНЕ ГОВОРИЛА МАТЬ НЕ РАЗ ОБ ЭТОМ.
ВОТ ПОЧЕМУ СУВОРОВЦОМ Я СТАЛ,
О БОЖЕ МОЙ, ЕЩЕ И СТАЛ ПОЭТОМ

БЫТЬ МОЖЕТ ПОТОМУ, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ
ФРОНТОВИКОВ ПОГИБШИХ И ПРОПАВШИХ…
«ТЫ ЗНАЕШЬ, СЫН? – СКАЗАЛА КАК- ТО МАТЬ.-
А ТЫ ВЕДЬ СТАЛ ОТЦА ГОРАЗДО СТАРШЕ

ОБРАЩЕНИЕ К ФРОНТОВИКАМ

Не продавайте ордена, не продавайте,
Друзей, погибших в ту войну, не предавайте.
Уж лучше я отдам свои медали.
Их без разбора всем тогда давали.

И нам, еще безусым лейтенантам,
Комбатам,
Ротным,
Взводным Интендантам...
После войны в семьях погибших – беды,
А мне медаль: «За 20 лет Победы».

АЛЫЕ ПОГОНЫ

О парусах поют об алых
Ребята, что моложе нас.
А мы все чаще о вокзалах
Под теплым взглядом чьих – то глаз.

А мы все чаще о дорогах
На Дальний нашенский Восток…
Нам мамы шепчут: -«Ради бога,
Начальство слушайся, сынок».

Гудит перрон, как сто аккордов…
Ах, звуков праздничный салют!
Комок подкатывает к горлу,
Когда суворовцы поют.

Не от того ль, что песни наши
Нет, не о прелестях весны,
А об отцах в сраженьях павших
И не вернувшихся с войны.

Пел каждый, веря потаенно,
Что где-то ждет его
Ведь были алые погоны
Нам вместо алых парусов.

МОЙ ТРУД

Солнце над страной в величье мудром
Медленно и гордо поднялось.
С добрым утром, люди!
С добрым утром!
Как дышалось вам и как спалось?
Я-то будней ваших цену;
Пусть без сна пройдет и эта ночь.
За свою двухчасовую смену
Я обязан чем-то вам помочь.
Только чем?
И мучаясь в догадках,
В бытие ищу я свой ответ:
В облаках, похожих на заплатки,
В гроздьях звезд, что зреют сотни лет.
Служба тоже трудная работа,
Ошибешься - люди не простят.
Да есть труд, что до седьмого пота,
Ну, а наш до ломоты в костях.
По посту хожу я как цеху,
Расстегнув подсумок на ремне,
Чтобы в жизни было больше смеха,
Меньше вспоминали о войне.
Вот мой труд: в своем величье мудром
Солнце над страною поднялось.
С добрым утром, люди, с добрым утром.
…Вот и смена движется на пост

В ПАЛАТЕ ГОСПИТАЛЬНОЙ ТИШИНА

Военным медикам госпиталя Им. Бурденко посвящаю.

В палате госпитальной тишина.
И, словно крылья белые халаты.
Здесь до сих пор все лечиться
Сказать точнее – той войны солдаты.

Сосед мой по палате – генерал.
Под Сталинградом потерял он зренье.
Всю ночь он бредил. «Подкрепленья» ждал.
Но так и не дождался «подкрепленья».

Сосед, что у окна – он бог войны
С лицом, что снега белого белее.
Кровать его дороже мавзолея,
Ведь в ней лежит история войны.

В палате госпитальной тишина
И, словно крылья, белые халаты.
А ну – ка отступись от них, война!
Иначе в бой поднимутся солдаты...

ДРЗЬЯ МОИ, Я СЫН ФРОНТОВИКА,
ПРОПАВШЕГО В 42- ОМ БЕЗ ВЕСТИ.
ВОТ СЕРДЦЕ ВАМ МОЕ , МОЯ РУКА,
ДАВАЙТЕ О ЖИВУЩИХ ДУМАТЬ ВМЕСТЕ

ФРОНТОВИКИ, ЛЮБОВЬ И БОЛЬ МОЯ.
ПОГИБШИЕ, ПРОПАВШИЕ, ЖИВЫЕ.
МЫ ПОМНИМ ВАС. МЫ- ВАШИ СЫНОВЬЯ
РОДИВШИЕСЯ В ГОДЫ ОГНЕВЫЕ.

В НАС ЭТУ ПАМЯТЬ НЕ УБИТЬ НЕ СМЯТЬ,
ВЕДЬ НАМ ОНА ДОСТАЛАСЬ ПО НСЛЕДСТВУ.
СОЛДАТ ВОЙНЫ, ПОЗВОЛЬ ТЕБЯ ОБНЯТЬ МАЛЬЧИШКАМ,
ЧТО ИЗ РАНЕНОГО ДЕТСТВА.

Я ПОМНЮ МАТЬ С ВОЙНЫ ОТЦА,
УЗЕРКАЛА КОСЫНКУ ПОПРАВЛЯЯ.
ПЕЧАЛЬНЕЕ НЕ ВИДЕЛ Я ЛИЦА…
ШЕЛ 45-Й, ДЕНЬ 9-Й, МАЯ.

НЕПОПРАВИМАЯ ОШИБКА

Под стук колес и карт атласных плеск
Нас поезд вез тогда издалека…
Шептал сосед: «Какой чудесный лес!»
 А мы ему: «Сыграем в дурака?».

По детски руки пряча под столом,
(чтоб мать о них не вспомнила в обед).
«Вы извините, - говорит сосед –
 Со мною вам совсем не повезло».

«Во что же вы играете тогда?» 
Спросил мой друг, нарушив тишину …
«Мне было восемнадцать лишь, когда
 Ушел я добровольцем на войну.

Я знал одно, что у меня в руках
Судьба людей, винтовка на двоих…
Но там не оставались в дураках,
 Там оставались в мертвых иль живых.

Там оставались в памяти траншей
Навеки неизвестными лежать
Те, для кого их вдовам не рожать
 На них похожих чем-то сыновей.»

И вдруг сосед решил меня обнять
Под стук колес и сердца гулкий…
Как сразу я, чудак не смог понять,
 Что у соседа не обеих рук.

Не от того ль, скажите мне тогда,
Двойная сила у мня в руках?
Мне не забыть тот случай никогда,
Как с другом мы остались в дураках.

СОЛДАТ В РОССИ БОЛЬШЕ ЧЕМ СОЛДАТ

Взволнованно и чуть самовлюбленно,
Чтоб искупить тяжелые грехи,
Читал поэт «штрафного батальона»,
 Написанные совестью стихи.

Читал поэт от имени солдата,
Но по какому праву не пойму?
Кому не приходилось трудновато,
 Те безусловно верили ему,

Читал поэт. Я слышу голос звонкий
И вижу взлет глыбастых кулаков,
Читал о том, как часто похоронки
 Вручала почта женам штрафников

Вдруг женщина, как будто перед смертью
Приподнялась и громче чем набат
Сказала: «Люди милые, поверьте.
 Пред Родиной мой муж не виноват.

Он был солдатом, просто был солдатом, 
И был в Россию милую влюблен.
В каком –то сорок кажется проклятом,
 Его забрали в этот батальон.

Страшнее чем из тысячи орудий
В поэта били женщины слова.
И все прекрасно понимали люди:
 Не зря белее снега голова.

Вдове не надо задавать вопросов.
И в тот момент я понял навсегда,
Что был за ней и плеск у волжских плесов,
 И гордая уральская гряда.

Святым пусть остается то, что свято.
Меня поймет, стоявший на посту.
Я не хочу, чтоб именем солдата,
Как платьем прикрывали наготу.

И за него готов теперь сражаться.
А если надо – повторю стократ
Для тех, в ком бродит гордый дух гражданства

Солдат в России больше чем солдат.